Много прекрасных озёр в Карачае. Хурла-кёль - самое прекрасное. Большое оно и очень синее. Стройные сосны растут на зелёных берегах и удивительно глядятся в его чисто зеркало. Спит озеро в тихие дни, не плещут в нём рыбы, не слышно кваканье лягушек. А по вечерам, когда с горных склонов спускается ветер, частая рябь идёт по нему, высокие звёзды качаются на прозрачных его волнах и густой камыш, задумчиво вздрагивая, нашёптывает воде древние предания мудрых нартов...
       Молод был пастух Аймуш и красив... На берегу прекрасного Хурла-озера выбрал он место для своего стойбища. Огромное было стойбище, и овец в нём было полным-полно. Отроги гор покрывали они собой, когда выходили на пастбище.
       Да, много овец было в отарах, которых пас Аймуш. У доброго пастуха овцы всегда плодятся быстро и живут долго, и волки их не осмелятся тронуть, и свирепый буран не застигнет врасплох...
       Другого, такого доброго человека, как Аймуш, ни в близких, ни в дальних землях никто не сыскал бы. Самые сочные склоны находил он для своих овец, самой свежей водой поил их. На груди своей грел озябших ягнят, башлыком своим и буркой укрывал их от дождей. Ни разу не поторопил он сердитым криком отставшую овцу, ни разу не поднял палки на отбившуюся от остальных.
       В знойные полдни сгонял Аймуш своих овец к прохладному берегу Хурлы и, усевшись в тени под берёзой, начинал играть на свирели чудесные песни... И тогда из спокойного озера выходил могучий золоторогий белый баран и щедро обхаживал овец Аймуша.
       Единственный раз отлучился Аймуш от отары, когда ему пришло время жениться. Явился в стойбище с долины его младший брат Магул и вместе с приветом передал волю стариков - сыграть этой весной свадьбу.
       Поручил Аймуш Могулу овец и спустился домой, обещал вернуться сразу же после свадьбы.
       Но прошла уже свадьба, прошли дни и недели, а Аймуш всё не возвращался: рядом с красивой молодой женой, отдавшись праздности и лени, забыл он о своих овцах.
       Как то он всё-таки вернулся, но вернулся не таким, каким уходил. Без любви в сердце и тепла в груди пришёл к отаре Аймуш. Не стал он гладить ягнят, как прежде, не хотел ласкать томившихся по нём овец.
       И свирель его заиграла незвонко, неласково. А однажды во время полдневного отдыха злой окрик вырвался из его груди, когда одна из овец немного отошла от стада. Услышал этот сердитый голос золоторогий баран, только что вышедший из Хурлы, чтобы дать овцам силу плодородия, услышал и бросился назад к озеру. Белой цепью потянулись за ним все овцы и одна за другой скрылись под синей водой Хурлы.
       Долго играл на берегу Аймуш свои самые нежные песни в надежде вернуть отару. Долго сверкала на его ресницах хрупкая слеза... Но овцы не вернулись к нему, и только вода в озере забурлила, как в котле, и покрылась белой пеной.
       Грустным стало лицо Аймуша и борозда печали пролегла на гладком его челе.
       Зашёл он в кош, накинул бурку, взял башлык, заткнул за пояс серебряный кинжал, повесил на плечо своё длинноствольное ружьё, ещё посуду для пищи с собой захватил и пошёл к озеру.
       Крепко обнял Аймуш младшего брата, попросил передать друзьям привет и шагнул в воду.
       Долго плакал Магул... Пришли люди с долины и тоже плакали. Удалые пловцы ныряли в Хурла-кёль, но Аймуш не вернулся назад. Говорят и до сих пор ходит он под водой, пасёт свою любимую отару.
       Пастухи и туристы, коротающие ночи у костров на берегу Хурлы, не раз слышали, как приглушённо, будто из-под воды лают собаки, блеют овцы и звенят колокольцами ягнята, звучат нежные напевы свирели.
       А во время осенней линьки на лазурной глади озера появляются белые хлопья. Это линяет неостриженная отара Аймуша...
       Спит в тихие дни Хурла-Кёль. А по вечерам, когда со склонов спускаются ветры, частая рябь идёт по нему и густой камыш склоняется над водой, нашёптывая ей мудрые и поучительные предания древних нартов...